ПРАВЕДНИК ВЯТСКОГО КРАЯ  ИЕРОМОНАХ МАТФЕЙ ЯРАНСКИЙ

( 1855-1927)

Вот уже более 80-ти лет верующие почитают преподобного Матфея Яранского как народного заступника, скорого ходатая ко Господу за всех его поминающих. Многое в судьбе о. Матфея остается таинственным, загадочным. Глазу открыта лишь внешняя канва событий – внутренняя же жизнь праведника Божия для нас, грешных, – великая тайна.

         Еще до войны народным усердием было составлено «Жизнеописание иеромонаха Яранско-Пророчицкого монастыря отца Матфея», которое стало памятником духовной культуры. Списки его до сих пор широко распространены по Южной Вятке. Верующие переписывают житие от руки, распечатывают на машинке, дают читать соседям, родным. Произведение повествует о пути святого, хотя многое в его судьбе остается сокровенным. Рассказывается о подвигах и чудесах о. Матфея, окормлении людей, в основном в 20-е годы. Внутренней жизни праведника повествование касается мало. Взгляд автора скорее внешний: сочувственный, но наивный, так ребенок смотрит на взрослого, на голову его превосходящего.

         В конце 30-х или начале 40-х годов ХIХ века нолинский государственный крестьянин Козьма Федорович Швецов, родившийся в 1807 году, пришел в Вятку на заработки, женился на Надежде Варфоломеевне из мещанского сословия и остался здесь навсегда. Он был старше супруги на 12 лет. В 1845 году у них родился первенец Михаил, в 1848 дочь Александра, 1854 – Федор.

         23 мая /4 июня 1855 г. в понедельник второй седмицы по Пятидесятнице в день обретения мощей святителя Леонтия Ростовского 36-летняя Надежда Варфоломеевна даровала миру еще одного мальчика. 29 мая / 10 июня, в пятницу, в день поминовения блаженного Иоанна Устюжского, ребенка окрестили. Таинство крещения совершил священник Спасо-Хлыновской церкви о. Василий (Кибардин). Ребенка нарекли Митрофаном, что значит «матерью явленный» (греч.) во имя святителя IV века Митрофана, патриарха Константинопольского. Сохранилась метрическая книга Спасо-Хлыновской церкви, где восприемником был записан Яков Никанорович Козаков. Спустя несколько лет семья увеличилась еще на двух малышей: в 1862 году родился Василий, в 1864 – Елизавета.

По переписи жителей Вятки Швецовы жили в собственном доме № 1064 на Монастырской набережной (ныне ул. Горбачева), во второй части 124 квартала города. Козьма Федорович работал мастером цеха башмачников. Надежда Варфоломеевна, мастерица хлебного цеха, варила квас, пекла ярушники – большие круглые хлебы из ячменной муки. 

         Родители воспитывали детей в духе любви Божией. Сами они были неграмотны, но старались привить чадам любовь к Святому Писанию. Многие молитвы дети знали наизусть. Все свободное время маленький Митрофан проводил в церкви, как он говорил позднее, ходил «в гости к Богу». Образование родители смогли дать лишь сыну Федору, который окончил уездное училище. Михаил и Митрофан пошли по стопам отца. Михаил в 19 лет был мастером – башмачником, 9-летний Митрофан также осваивал эту профессию. Старшая дочь Александра помогала родителям: вела домашнее хозяйство, нянчила малолетних Васю и Лизу. Выучившись печь хлебные изделия, она, как и мать, стала опытной мастерицей-хлебницей. Бедность вынуждала Швецовых сдавать комнаты. В одном доме ютилось одновременно 5 семей из 18 человек.

         Когда умер отец, мальчика устроили приказчиком к вятскому купцу Столбову. Здесь он проработал 18 лет. Хозяин доверял помощнику ведение важных дел. При его поддержке молодой приказчик завел свое небольшое дело.

         Митрофан Кузьмич был глубоко верующим человеком, вел аскетический образ жизни, ходил в храм, самостоятельно освоил Псалтырь. Все чаще посещали его мысли о иноческом житии.

         В то время в Вятке жил благодатный старец иеросхимонах Стефан (Куртеев), вокруг которого собрались ученики, ищущие спасения. О. Стефан испросил у тогдашнего вятского архиепископа Апполлоса благословение устроить скит. Он был основан в 7 километрах от города в местечке Филейка. Там устроили небольшую церковь и домик для братии. Митрофан обрел в о. Стефане истинного руководителя ко спасению.

         «По Божию Промыслу притекл еси к праведнику старцу иеросхимонаху Стефану научитися Закону Христову, преуспевая в нем,  восходя от силы в силу, да и нас многогрешных научи взывати к спасающему Богу: Аллилуйя».

         Он желал вступить в состав братии о. Стефана, но долгое время не мог исполнить своего намерения. Мы не знаем, жива ли была в это время его мать, но известно, что на попечении Митрофана Кузьмича была младшая сестра Елизавета. «Научись сердечной умной молитве, рассудительности, покорности воле Божией, - советовал ему о. Стефан, – не принимай свое «я» за призыв Божий. Молись, смиряйся, и Господь подскажет, как поступить».

         Митрофан послушался старца. Он развесил в магазине, где тогда торговал, на стенах листочки с молитвой Иисусовой, чтобы, куда ни упадет взгляд, всегда иметь напоминание о ней. Памятуя слова наставника: «Без смирения нет терпения, а без них нет монаха», - он не торопил событий.

         Люди, не знавшие духовного устроения Митрофана, считали его не от мира сего, блаженным. Однажды он задержался на духовной беседе у о. Стефана, а товарищи-приказчики, решив подшутить, вместо мяса поставили ему вареную свеклу: все равно, мол, не заметит. Митрофан безропотно вкусил овощи, не показав, что подметил подмену, и ничем не выказав своего негодования. 

         15 (28) августа 1890 г, в день Успения Божией Матери почил дуxовный наставник отца Матфея, благодатный старец Стефан (Куртеев).

          Час пробил: 35-летний Митрофан Кузьмич продает свой магазин, кладет деньги в банк на имя сестры Елизаветы и переезжает в Филейскую обитель. Сестру он определил в Слободскую девичью обитель, потом в женскую общину близ г. Кукарки (ныне г. Советск), где она прожила до конца своих дней.

24 июня 1891 года Вятская духовная консистория указала принять М.К. Швецова послушником в число братии Александро-Невского монастыря, который успел построить отец Стефан.

В годовщину кончины незабвенного старца отца Матфея постригли в мантию с наречением имени в честь Киево-Печерского преподобного Матфея Прозорливого (ХI в.), в Ближних пещерах почивающего, чьё имя  в переводе означает «дар Божий». Имя, данное в постриге, оказалось пророческим: о. Матфей воистину был дарован свыше православной пастве Вятского края.

Более восьми лет подвизался  о. Матфей в Александро-Невском монастыре. Ни одного своего решения он не принимал без усердной молитвы и без ясного указания Божия. Много времени уделял  изучению святоотеческих творений и стремился познать  мудрость русского ученого монашества. Уже тогда он сподобился своим великим смирением, чистотой дуxа и молитвами стяжать благодатный дар прозорливости, который стал явным уже в Филейском монастыре.

Незадолго до переезда О. Матфея в Пророческий монастырь к нему ради любопытства пришла на прием прихожанка и стала упорно дознаваться: что с ней будет в ближайшее время? О. Матфей слушал, не перебивая, но всё молчал. Прихожанка недоумевала: всех принимал приветливо, со всеми разговаривал, а с ней молчит. Она в душе даже сердилась на него, но не уходила, желая услышать о своем будущем.

         Батюшка встал, подошел к ней, протянул в руке три сухарика: «Ступай с Богом. Вот твое будущее. Да молись, не ленись». Даже не благословив, повернулся и ушел в другую комнату. Посетительнице ничего не оставалось, как покинуть келью старца. Но она недоумевала, что значат три сухаря?

         В скором времени с ней случилось несчастье: сгорел дом и все постройки. Осталась она с тем, в чем выскочила из огня. И в течение трех лет питалась именем Божьим, т.е. собирала милостыню по деревням и селам. И только тогда поняла, что таким образом прозорливый батюшка предрек такую беду, а видимо, прямо сказать не решился, чтобы в душе не посеять гнев и ропот на Волю Божию, а кривить душой не умел.

         В 1899 г. в 10 км от города Яранска, в имении благочестивой купчихи А.Д. Беляевой, был заложен монастырь в честь ее небесной покровительницы Анны пророчицы. Строителем назначили иеромонаха Нила (впоследствии он стал игуменом), келейника управляющего Вятской епархией Преосвященного Алексия.

Судьба его такова. По окончании Новоторжского городского училища  он поступил на службу в Тверскую земскую управу, где выделялся из среды сослуживцев своей необычной жизнью: приводил на квартиру странников и нищих, кормил их, покупал листки религиозного содержания, раздавал беднякам. Богомольный чиновник целыми ночами простаивал на молитве. Лишь брезжило утро, шел в церковь, а оттуда, несмотря на усталость – на службу, где добросовестно исполнял свои обязанности.

Промыслом Божьим этот человек был направлен в Вятку. Вятский епископ Преосвященный Алексий, заметив его высокое устроение, постриг его в мантию, затем хиротонисал в иеромонахи и, наконец, назначил строителем Яранской обители. 10 июня 1899 года была совершена закладка монастырского храма, 25 сентября – его освящение.

На долю о. Нила выпало много трудов по первоначальному устроению Пророчицкой обители. Он ввел отправление служб по образцу пустынных монастырей, неустанно трудился, подавая пример братии, был добр, милостив, часто жертвовал для людей последним. Слух о нем достиг близлежащих селений, и крестьяне стали посещать монастырский храм. Каждое слово проповедей о. Нила запечатлевалось в сердцах богомольцев, подвигая их на покаяние, на перемену своей жизни. В помощь ему для отправления   церковных служб был прислан из Филейского монастыря о. Матфей.

         Люди относились к отцу Матфею с почтением, как к старцу, ничего не предпринимали без его благословения.

         Зная, что получающий награду на земле, лишается ее на небесах, о. Матфей сторонился славы людской. Служил один, без диакона, чаще раннюю литургию. Имея больные ноги, носил толстые валенки, ходил по храму один, с кадилом, часто кланялся.

         Суровые испытания возложил Вседержитель на о. Матфея, которому в первые годы монастырского строительства приходилось вести почти всю службу, исполнять различные требы, наблюдать за строительством и выполнять келейнические обязанности у больного настоятеля: топить печи, готовить пищу, стирать белье.

        В связи с физической невозможностью старцем Нилом исполнять настоятельские обязанности, в 1902 году временным управляющим Пророчицкого монастыря был назначен иеромонах Пахомий Кедров. Пахомий (Кедров), будучи владыкой, благословил Лаврентия Черниговского постригать в монашество в годы гонений.

        А 12 февраля того же года о. Матфей был утвержден благочинным и духовником обители. 29 сентября 1902 г. Вятская духовная консистория указала быть яранско-пророчицким настоятелем 38-летнему игумену Геннадию, принявшему монашество 6 (18) апреля 1896 г. в Александро-Невском Филейском монастыре. Но настоятель, хорошо зная по совместному иноческому житию о. Матфея и учитывая его торговое прошлое, благословил его исполнять должность казначея обители. (ГАКО. Ф 237. оп 72.Д.4.Л.54.) 

         Отец Матфей искал единственно: живого богослужения, которое приобретается молитвой при полном внешнем безмолвии. Свои послушания о. Матфей нес с терпением и смирением, уповая на милость Божию и помня завет праведного старца Стефана: «Терпением только можно постигнуть мира духовного, войти в пристанище вечного упокоения».

          Каждое лето он стремился побывать на могилке о. Стефана в Александро-Невской Филейской обители, где черпал силы для своего многотрудного иноческого служения и, возвращаясь, выглядел обычно духовно окрепшим, просветленным и радостным. В Пророчицкой же обители часто он брал в руки двухтомник проповедей и речей своего любимого учителя и находил в них решение многих вопросов духовной жизни.

         Старица Иустина рассказывает: «Отца Матфея всюду прославляли за его добродетельную подвижническую жизнь. Один человек хотел видеть о. Матфея и пришел в храм. О. Матфей был в алтаре. Увидев батюшку, когда тот выходил из алтаря, он подумал о нем: «Вот он какой: как седая овечка». О. Матфей взглянул на него и сказал: «Я не седая овечка, а иеромонах Матфей»

Знавшие о. Матфея в яранский период его жизни люди вспоминают, что это был благообразный старец, роста ниже среднего. Несмотря на постоянные бледность и худобу, лицо его и в старости не утратило былой привлекательности и приятности. Волосы были длинные, курчавые и седые, борода и усы – черные, позднее с проседью. Глаза умные, проницательные, глядя на собеседника, пронзали его душу насквозь. Стремление жить страннически, достигая внутреннего монашества вниманием к себе и молчанием, наложило отпечаток на его поведение. Он постоянно тяготел к уединению, был молчалив, ходил, опустив голову, погруженный в молитву. Пустых разговоров не вел, избегал шуток и смеха, праздничного времяпрепровождения. Любопытство считал одним из самых тяжких грехов. Но за этой внешней суровостью, неприветливостью, скрывались ум мудреца,  доброе сердце, душа праведника. Погруженный в Богообщение, из которого черпал и прозорливость, отец Матфей во время разговора с посетителем не говорил лишнего, поверxностного, а потому мог казаться  неприветливым.   

Константин Дмитриевич Бакшаев  с супругой Анной Михайловной оставались верны Церкви в годы самых лютых гонений. Константин Дмитриевич поведал рассказ своего покойного отца, диакона Успенского собора о. Дмитрия.

«Брат Павел был холостой, и родители построили ему дом, - рассказывал о. Дмитрий сыну. – Я же, будучи женат, проживал с отцом и матерью и ни в чем не смел их ослушаться – в то время еще родителей боялись. И задумали мы с твоей матерью поискать счастья на чужой стороне. Пошли за советом к о. Матфею. В лицо он никогда не смотрел, всегда в пол. Рассказываю, а старец и не взглянет, и понять невозможно, как он к моим словам относится. Правду сказать, я думал, что он не благословит, оставит меня дома досматривать родителей. Но о. Матфей сказал: «Поезжай, только тебе всего дадут мало. Своей рукой ничего не бери и не ропщи на отца и мать. Мое благословение тебе такое: с копейки наживешь тысячи».

На северных приисках Дмитрий Бакшаев устроился молотобойцем. Потом его призвали в армию, а жена с тремя детьми вернулась в Яранск. К революции по благословению старца они скопили около двух тысяч рублей, по тем временам огромные деньги, но с новыми порядками все потеряли. После окончания гражданской войны Бакшаев приехал в родной город, принял хиротонию и 20 лет прослужил диаконом в Успенском соборе. Похоронили о. Дмитрия недалеко от о. Матфея.  

Обстановка  кельи отца Матфея отличалась строгой простотой. В переднем углу стояли большое распятие, несколько икон (Нерукотворного образа Спаса, Казанской Божией Матери и ряд других) с лампадою, да аналой с Евангелием. Около двери висели ряса и подрясник с мантией. Одежду он носил скромную, порой залатанную. На деревянной кровати лежали холщовый, набитый соломой тюфяк и такая же подушка. Для приема гостей имелось несколько стульев.

Повседневная жизнь о. Матфея начиналась с келейного правила. Вставал он очень рано, одним из первых среди братии. Затем шел в храм и служил, чаще – один. Пение любил негромкое, молитвенное, простое, а освещение храма – полутемное. От торжественных богослужений, соборных служений и поздних литургий старался уклониться. Избегал ходить и на общую трапезу. В употребление же пищи соблюдал крайнее воздержание, принимая ее только для того, чтобы поддержать силы. В последние годы его часто беспокоили сильные боли в желудке.

Утешение и поддержку о. Матфей находил исключительно в молитве. Для уединенной молитвы он,  случалось, удалялся на монастырскую дачу в д. Ершово Беляевской волости. Уходя в молитву, старец простирал к небу руки и в слезно просил милосердного Господа о ниспослании помощи в исполнении заповедей Божииx, прощения греxов, спасения  в тяжелыx обстоятельстваx,  благодатного утешения  в души его духовных чад. Не ограничиваясь ни местом, ни временем, старец постоянно пребывал в молитве.

Старческое служение о. Матфея началось с окормления братии Анна-Пророчицкого монастыря. Каждый из ее насельников поверял старцу свою душу и всегда получал вразумление и молитвенную помощь. Часто самыми простыми словами он поучал братию находить внутренний мир и успокоение в самоиспытании и самоукорении, ибо сам убедился в спасительности этих действий. Особенно внимателен и отечески попечителен он был к новым послушникам и к новоначальным монахам. Многие из них были обязаны своим поступлением в обитель именно ему. Хотя в монастыре настоятельствовал о. Геннадий (позднее – о. Иосаф), но духовно главенствовал о. Матфей. Без его совета не принималось ничего сколько-нибудь важного, он, как духовник и благочинный, и в силу своего высокоавторитетного иноческого жития, определял и поддерживал весь внутренний строй обители. Настоятель и братия смиренно подчинялись его духовному водительству, открывая перед ним свои помыслы. Сила духовного руководства о. Матфея сводилась к тому, чтобы указать каждой душе путь ко спасению во Христе. Старец был убежден, что первопричина душевного и телесного расстройства человека кроется в нарушении заповедей Христовых, и в качестве основного средства для исправления предлагал чистосердечное покаяние в грехах и приобщение Святых Тайн.

Благодаря своему высокому монашескому житию, о. Матфей преисполнился величайшего дара благодати – христианской любви, а ее следствием явились в нем и другие обильные дары: духовное рассуждение, проникновение в души людей, прозорливость,  исцеление духовных и телесных недугов. Так, он предсказал иеромонаху Пахомию Кедрову, временно управлявшему в 1902 г. Пророчицкой обителью, получение святительского сана  и многие страдания за веру Христову. Действительно, позднее о. Пахомий был хиротонисан во епископа Черниговского и Нежинского, а в 20-е годы неоднократно подвергался необоснованным репрессиям: вначале был сослан на Соловки, потом – в Яранск, на поселение. Последнее земное пристанище владыка обрел в городе Котельниче.